Разбитая щека саднила. Вместе с ней ныла слегка надорванная десна. Затылок трещал каждую наносекунду, как только я пытался сдвинуть свою голову на дюйм. Получить поражение от толстого и бухого в хламину неповоротливого чувака — тот еще успех. Вчера мой затылок встретился с углом, а уже наутро жалел об этом перманентном сексуальном влечении. В эту же групповуху по незнанию была втянута еще и щека, едва не распоротая гвоздем. После внезапного появления той девицы я устал замечать кучу синеющих по телу ссадин. Я потерял счет затяжных поражений. Я сверлил взглядом подвальную дверь во время боя. Я смотрел на нее ежесекундно, когда бой принимали другие. Находился ли я в сознании, без него, было ли оно измененным — я не мог переместить свою башку чуть дальше дверного проема.

Я ждал того, что никак не могло произойти. Единственным, что действительно могло - незапланированная аврорская проверка. Внезапная настолько, что за неделю о ней был предупрежден весь Лютный.
За прошедшие пять лет мне с переменным успехом удалось убедить аврорат в том, что магические цирюльни действительно существуют и даже отменно работают, и как класс, и как вид. В отчеты о прибыли (да хер бы с ней, там можно нарисовать все что угодно) они старались не лезть до пришествия к власти Гэмпа — когда полезли впоследствии, я рисовал красивые числа из рассчета посетитель по будням и два по выходным.  Один аврор даже развел меня на стрижку, и я, с трудом выскребая из памяти бытовые заклинания и орудуя поржавевшим станком, изобразил что-то отдаленно на то похожее. Поверить в то, что я занимаюсь этой херней было очень сложно, залечивая сразу восемь порезов, один из которых был достаточно глубоким, зато этому большелобому хрену было легко уяснить, почему ко мне ходят за стрижкой такое ограниченное количество людей. Ну бля, ребят, не барбершоп, ну реально, чего вы хотели? Когда ты парикмахер от слова «хер»  - сложно воспроизводить что-то Мерлиноподобное, не обессудьте. 

В день аврорской проверки не стоило так открыто забивать траву, не то что бы посадить могли и за это — но, в целом, разбирательств с ДОМП мне по неясной причине не хотелось. То ли башка еще ныла, то ли мозг начинал плавно переходить в стадию атрофации. Что-то вроде. «У вас осталось двадцать секунд, храните молчание, все что вы скажете...и бла-бла-бла»
Пока чистота сама наводилась на основном этаже, я затянулся какой-то мерзкой табачиной, что нашел в загашниках. Если 30 дней в месяце ты куришь травку, а на 31-й вдруг решаешь очиститься — твой мозг идет в отказную. Он не соглашается с твоими решениями. Как министерский хер он пишет заявление по собственному желанию. Его больше не существует. До следующей нормальной затяжки, разумеется.

На стук в дверь я вышел, сделав очередную затяжку, и чуть было не вернул дым всеми сопутствующими частями тела. Ночная гостья, из-за которой надо мной уже ржали все парни, стояла на моем пороге. И хер бы с ним она просто стояла. За пару секунд до того она что-то говорила про аврорат. Отключающийся без питания мозг подавал сигнал бедствия. Центральная нервная система отказывалась со мной сотрудничать. Я понимал, что как последний дибил, без малейшей возможности расслабить зрение и отвлечься, уперся куда-то в одну точку.

Сигаретный дым вырвался наружу и я, все еще оценивающе оглядывая эту девицу, щурясь на слишком  ярком солнце, выговорил, перестав подпирать дверь, - Добро пожаловать.
Это было слишком очевидным сочетанием, вертевшимся на языке. Если в секунде не доводить фразу до известного ей конца, то это будет чем-то вроде элементарной вежливости. Когда я смотрел на нее, я чувствовал себя так, как будто я уже сдох, но мне еще приходится что-то говорить. Так, будто кроме этого словосочетания из этого рта на самом деле выходят только заклинания. Или черви. Если ты в Лютном, детка, нужно проявлять фантазию. Хотя бы минимально. Или...Мой взгляд стопорился на ее слишком милом для аврорши личике и едва сдвигался по груди на снова обтянутые бедра — по двадцать секунд из каждой проведенной по эту сторону двери, в минуту.  Сложно было прикинуть когда именно она открыто ржала надо мной и моей слегка откинувшейся челюстью — сейчас, когда она, непременно спустится по лестнице в подвал, чего не делал никто из ее предшественников, или тогда, когда я с откровенно дибильной улыбкой отдавал ей ее палочку. Если попытаться проконтролировать свои мысли — можно выцепить из них что-то интересное. Как назло — мысль об Азкабане даже не пыталась там маячить.

Больше всего мне хотелось сказать, - Валила бы ты нахуй отсюда.

Но я прошел к ближайшему креслу, облокотив на него руки, «приглашая» ее внутрь. Дряхлый дермантин покосился, и, я уверен, будь у него колеса, одно из них бы победно отлетело к ее ногам — в знак почтения власти, как иначе.
Больше этого мне хотелось видеть ее только ночью. На том самом сраном деревяном спиле в подвале.

Вопросы по бумажке как всегда отдавали скукой. Я бы ответил по-другому, если бы не заметил, что она просто пытается свести к минимуму все формальности, не проявляя к ним никакого интереса. Они бесили ее так же, как они бесили меня. Да, и наверное, я бы ответил по-другому, если бы я не следил за ее перемещениями. Но я не успел поделиться ни одной разумной мыслью — нечто волосатое, выгибаясь дугой, обошло мою ногу и тут же исчезло.
- Этот пушистый гондон выглядит довольно редким, - я проследил за патлатым шерстоносцем до того момента, пока тот не шлепнулся в солнечной луже на полу, неподалеку от аврорши. Кот лежал и грел усы в том самом месте, где только что стояла она. Я не мог сказать, сколько секунд я бездумно таращился в пол, осыпая вонючим пеплом свою правую ногу. В голову еле пришло осознание того, что я уже смотрю на щурящегося изменника, а не на ее щиколотки. Пришлось затянуться и поднять голову, чтобы не выглядеть совсем уж ущербным тормозом. - Можешь записать. Это Нарратор и у него проблемы с голосовыми связками. Он молчит. Как по мне — это одно из истинных качеств настоящего рассказчика.
С какого-то хуя я решил продолжить говорить про кота. Кошачий дзен-буддизм. «Манеки-нэко». Но что-то из этого я действительно хотел донести до нее, вроде как поделиться видением мира. Возможно, я действительно был смешон в том, что ждал от нее какого-то отклика — ждал, что даже в глупом перебирании фактов про кота, она увидит аллюзию. Ждал, что мы перейдем на другой уровень. Я не двигался с места, не смотря на то, что сигарета стлела до фильтра и неприятно обжигала пальцы. Вслушивался, следил, убеждался в своих теориях.

- Мне срать на эти монеты. Жизнь и так стремительно несется к концу, чтобы я еще тратил свое время на их перебирание , - вопрос не задел, но я почувствовал что-то в корне неверное. Что-то, что шло в разрез со всеми моими теориями. Это что, жалость? Наверняка я, в силу своей природной наивности сформировал неправильный образ. Да ну, нет. Просто быть такого не может. Я, наконец, отложил окурок на один из столов. - У меня другие ценности, Аманда. Скорее, я стремлюсь к полному их отсутствию.
Слова выходили из меня таким совершенным образом, что я начинал чувствовать себя лондонским денди, или одним из состоятельных аристократических уебков. Возможно, их размышления про деньги чем-то сходились с моими. Только вот у них они были. А у меня практически никогда и не было. Все деньги отчима я потратил на цирюльню и ее переоборудование. Своих денег я никогда не держал в руках в принципе. На продаже травки зарабатывать было слишком глупо, поэтому я просто раздавал ее своим. Они пытались всучить мне свои сикли и кнаты, но я просто посылал их нахуй. Тогда они стали приносить жратву мне и Нарратору. И мне вполне хватало бартера первобытнообщинного строя. К чему развивать в себе эту мелочность?

- Двух людей вполне достаточно, чтобы дуэль состоялась, - мне начинало казаться, что я просто становлюсь королем дешевых спецэффектов. Отчим мог бы мной гордиться. Американская киношкола в лице Лютного, научила меня вовремя, а самое главное, сохраняя нагнетание обстановки, открывать дверь в подвал. А одновременно с этим еще и закрывать все ставни так, что цирюльня погружалась в полутьму. - Отложи эту галиматью.
Я чувствовал себя спасителем. За все время существования Дуэльного клуба можно было изучить некоторые поведенческие детали, которые магглы мудро называют языком тела. Она хотела, чтобы этот бой наступил. А я ждал его с того момента, как за ней захлопнулась дверь. Она проявляла ко мне интерес. Меня она интересовала не менее. Почему я должен был отказать нам обоим в этом удовольствии? Потому и не отказал. Вряд ли она бы свистнула своим недотепам из аврората, чтобы они увели меня прямой дорогой в Азкабан в обход Визенгамота. Ее презрение к политическому укладу в целом, практически висело в воздухе, объединяясь с моим.
-Я приму бой, - сказал я, делая несколько шагов в направлении подвала. Рассуждать о том, пойдет ли она за мной было бессмысленно.