За последние полгода он успел вляпаться во все тяжкие, осуществил мечты побывать в Министерстве и даже получил предложение там работать. Ну как работать. Со следствием работать и отвечать на вопросы злых копов прямо, не увиливая. Как он оттуда ушел совершенно отдельная история, и, к сожалению, совершенно не связанная с гордым освобождением, потому что он такой красавчик (хотя, будь он поглупее, он, конечно бы считал, что именно за эти заслуги его и освободили). Затем последовала более сложная ступень. Кроме того, что им с Люмено надо было постоянно работать, выводить Кастеллум на чистую воду и вообще теперь быть не такими революционными, на него свалился молот (или снежный ком?...) последствий. Пришло самое время рассказать его прекрасной и любимой девушке,  что как бы я  тут грешным делом был замешан немножечко так, совсем самую чуточку, ну да, был организатором, ну да, стадион наших рук дело, ну да, стела тоже. Ну не собирались мы никого убивать, точнее… Ммм… Может быть, мы пойдем погуляем по Лютному? Там и то не так опасно, а еще знаешь, за убийство ведь дают срок, а за убийство такого прелестного и милого белого и пушистого как я и вообще пожизненное можно схлопотать. В общем, теперь у мистера Яксли было ощущение, что ему стоит только оступиться на один маленький шаг и вся его жизнь полетит к черту или к Мерлину. Все равно никто не знает, где Мерлин или где дьявол, так что одно все.
Теперь он пытался стать более осторожным, начал задумываться, что не любая реализация задумок осуществима и полезна и что люди, тем более баловни того магического общества, которое царило последние тридцать лет, вообще не любят резких движений. Это такое амёбное общество или общество улиточек, которые готовы долго-долго ползти до истины, так что если что-то и смогут они поменять, то лишь небольшую часть. И эту часть надо было поменять. Он точно это знал, и ничто не могло этому сопротивляться. Что это значило для него? Углубление в чтение, поиски, снова поиски, какое-то время на отдых, поменьше встреч с безобразным и грязным магическим. Хотя его тяготило все, что может освободить аристократию от этого гнета. Наверное, чем больше было запретов, тем меньше он был способен противостоять своему желанию, чтобы справедливость как-то восторжествовала. А Люмено было настолько разношерстным, что можно было подумать, что в один прекрасный день они друг друга переубивают и останутся только Нотт, Эйвери да он. Потому что Айлу перережет какая-нибудь Мальсибер, потом Скай пойдет мстить Мальсибер, там еще подтянутся жаждущие порезаться да не в карты , а заклинаниями, выученными на задворках Лютного и на посиделках в темных Слизеринских коридорах и подземельях. Так и останутся трое. Со своими безумными идеями и несменными идеалами. Или сменяемыми?
С этими мыслями Яксли сталкивался почти каждый день. Если он не был углублен в работу, то он четко слышал этот внутренний вопрос «что дальше», «как дальше», «не разрушим ли мы сами себя». Каждый раз на собраниях, которые впрочем становились более редкими, он с облегчением видел их всех живыми, не убившими друг друга и даже выдающими идею. Может быть… Может быть дойдут они до победного конца. Но какой, простите, победный конец может быть у них?
Был ноябрьский достаточно сырой день. Такой день, когда хочешь укутаться в плед, сесть на диван или на кресло, взять книгу и вино и сидеть целый день у камина.  Еще можно провести день рядом с любимым человеком, окунуться в мир, совершенно далекий от хаоса, который творится за окном и который творится в их жизни, провести уютный день, без политики, без разговоров «а что дальше», без мыслей о том, о чем думать сегодня совершенно не хочется, без тревог, как там поживают вечные дети, которым лишь бы помахаться на дуэли. И в планах на этот замечательный ноябрьский день, когда внезапно выпавший снег оставил всех сидеть дома и наслаждаться камином, стояло именно – домашние посиделки, ну максимум вылезти куда-нибудь прогуляться. Но никакого Люмено. И одному из… тоже надо отдыхать.
Домовик Пол в тот день сиял от счастья. Наконец-то мастер не занимается какими-то непонятными делами, не зарылся в тоннах книг и не накапливает слои пыли в библиотеке. Еще мастер не привел в дом море каких-то непонятных людей, а вот против мисс Дингл Пол ничего не имеет, она милая, хорошая и вообще, пускай хоть живет здесь столько, сколько ей захочется. Так что Пол, сияя улыбкой до ушей, носился и постоянно начинал болтать о чем-то, о чем его не просили. Неожиданно начал болтать про то, что надо мэнор украсить к Рождеству, дядюшку обязательно позвать, родителей тоже и чтобы непременно мисс Дингл тоже была. Трепотня домовика иногда, конечно, раздражала, но не сегодня. Сегодня Гидеон даже охотно поддерживал темы, которыми так невпопад сыпал Пол, и даже спросил его, а не хочет ли он пригласить дядюшку на день Благодарения. Пол о таком празднике никогда не слышал и даже растерялся, ну и да ладно. Откуда домовику знать американские маггловские праздники? Да и к тому же с минуты на минуту должна проснуться и спуститься вниз Энн, собственно эта болтовня Пола скоро-скоро прекратится.
За окном, на заднем дворе, что-то зашумело и потянуло сигаретным дымом. И пахло почему-то сигаретами, которые курит Бёрк. Нет, конечно, можно подумать, что что-то не так, у него поехала крыша и теперь он чувствует запахи, которые связаны с его зеленой и беззаботной молодостью. Как только потянуло сигаретами, Пол, натиравший кофейный столик до блеска, оторвался, нахмурился и исчез. Гидеон плюхнулся в кресло и потер переносицу. Что-то не так. У него либо галлюцинации, либо вся эта идиллия ему приснилась, либо он действительно живет в сумасшедшем доме. Что там произошло-то? Ладно, если это его кошмар или галлюцинации с ними он как-нибудь разберется, а потом пойдет в Мунго, лечиться от того, что он нажил годами преследования идей, охотой за правом голоса и вообще всем вот этим. Он так и представил, как сейчас войдет Энн, а он ей заявит, что все, ему пора в Мунго и все планы коту под хвост.
Все-таки, где Пол? Куда он исчез? Возможно, кто-то вторгся на территорию и он пошел выпроваживать незваного гостя? Пол может. Гидеон все-таки встал с кресла и пошел к задней двери, сейчас он со всем сам разберется. Достал палочку на всякий случай, укорил себя лишний раз за то, что система внутреннего оповещения вся завязана на Поле (как он ни пытался переубедить отца, отец уверен, что это самое надежное средство. А то, что домовика попросту могут убить, отец даже и не думает. Он вообще ни о чем не думает). Когда Яксли начал открывать дверь, на него что-то зашипело. Он обернулся – в комнате никого. “Опять мерещится…” – подумал было Гидеон, как понял, что источник шипения – Пол.
- Тут барышня. Вас зовет. – отчаянно жестикулируя в пространство за дверью, которое было пока что Гидеону не видно, сообщил Пол. Яксли обдало холодным потом. «Барышнями» Пол называл всех лиц женского пола, которых встречал и которых знал лично. Ну то есть в его лексиконе барышней была Мальсибер, и Айла, и, конечно, Энн. Хотя последнюю Пол чаще называл мисс Дингл.
А за дверью, прислонившись каким-то неведомым способом к косяку, сидела вся побитая и искореженная…
-Твою ж мать, Айла! – буквально заорал Гидеон. – Да кто тебя так? – зачем задавать вопрос, надо срочно что-то делать. К тому же и так понятно. У Айлы врагов, конечно, хоть отбавляй, но Мальсибер никто не переплюнет. Сколько раз они друг друга пытались укокошить хотя бы взглядами. А обеим в знании боевых и темных заклинаний нет равных. Наверное. Но ему есть что противопоставить этой дурёхе Мальсибер. В хранилище есть зелья ото всего на свете, сейчас он просто отнесет Айлу на диван и быстро принесет зелье. Вот только не хватало, чтобы она еще тут умерла. Ну уж нет, держись, Бёрк. Если ты уж испортила выходной, то хоть дай тебя на свет вытащить, чтобы потом укокошить самолично за то, как ты головой своей не думаешь. Хотя когда ты, блин, своей головой думала. Разве что только вот в связи себя со Скаем подумала, вот там да, одна мысль родилась за столетье.   
Он без лишних вопросов, молча, аккуратно взял на руки всю искровавленную Айлу и быстро пошел в гостиную. Мельком посмотрел на часы – 10 утра, лишь бы сейчас в самый ненужный момент не появилась Энн. Конечно, она все знает уже о Люмено, но вот зачем начинать утро с такого гадостного ощущения вида очень сильно раненого человека?  Аккуратно уложив на диван Айлу, мысленно выматерившись, что если она испачкает весь его диван, то даже ведь и не заставишь ее потом отмывать,  мистер Яксли вставил:
- Короче, лежишь здесь и не рыпаешься, я сейчас принесу зелья, которые тебя вмиг поставят на ноги. Как только очухаешься, выпиваешь чашку чая и валишь в Лютный, - он попытался вложить в это всю свою грубость и злость от того, что она не думает своей головой. Вообще ни на секунду. Ни о Скае, ни об организации, ни о своем будущем. – Пол! – домовик тут же возник перед ним. – Ты помнишь ключ к тайному хранилищу? – короткий кивок домовика – Третья полка, четвертая ячейка слева, зелье в зеленой  бутылочке, на нем написано «на основе рябинового и бадьянового эликсиров», дальше там противопоказания описаны разные, типа не во время первого триместра беременности и прочая чушь, это ты не читаешь,  ты меня понял? – кивок, домовик исчез, а Гидеон собрался в ближайшее хранилище. – И если у тебя есть хоть на что-то аллергия, советую тебе сообщить об этом сейчас! – крикнул он, уже почти спускаясь в хранилище.

Каким бы вспыльчивым Гидеон ни был, за те долгие годы, которые он знал Айлу, он привык к ее манере общаться. Услышать от нее «ты кусок дерьма», «аберфортов ты козел», «ты и сиккля ломаного не стоишь» или чего-то даже покрепче вошло уже в привычку. Он просто фильтровал эти оскорбления и старался на них не сосредотачиваться. Конечно, где-то в глубине его души возмущалась аристократическая кровь предков, что как так вообще, как аристократ может позволить такие разговоры с ним. Но нет. Наверное, в какой-то мере он был прогрессивным аристократом и на такие мелочи не обращал внимания. Но кое-чего даже его сильно внутренний аристократ воспринять не мог. Даже не то, чтобы воспринять, принять скорее. Ну например, когда ты уже собрался наконец-то отдохнуть, прийти в себя и провести хорошо время, а к тебе приходят, блюют кровью на пол (на ковер, на диван, в общем-то везде), а еще и матерят тебя из последних сил. И из последних сил не в смысле, что так сильно. А в смысле, что сейчас вот мат закончится, а дальше человек без сил рухнет куда-нибудь. А ну да, снова пачкать ковер. Вот за это хотелось просто остановиться и ничего не делать. Пусть подыхает, коли так ценит его помощь. С диваном, ковром, полом разберется кто-нибудь. И нет,это не должен быть домовик, хотя кто-нибудь да скажет, что это его прямая обязанность. Но он в этом во всем вообще невиноват, хотя ему явно не понравится, что стало с их гостиной. А вот поставить Айлу на ноги и заставить ее все вычищать, причем по старинке, как на школьных отработках, строго без использования магии. Но нет. Тогда придется менять всю гостиную, а еще искать новый дом, потому что Айла же все к чертовой бабушке раскидает, если заставить ее убирать за собой. А можно поймать Мальсибер, как виновницу этого «торжества» безумия. Между прочим, принимала участие. Между прочим, надо поймать и четвертовать, но пусть сначала приберет.
Он почти не слушал, что там «булькает» Айла, а она именно булькала. Из ее горла выходили какие-то странные звуки, что свидетелсьтвовало о том, что организм ее был поврежден. И что вообще, ей бы силы поберечь, если она хочет, чтобы он не в бесчувственное тело зелье вливал. К тому же, большинство слов, которые она произносила вопреки любым законам сохранения сил, были ругательства. «Впрочем, что еще ожидать от нее. Лютный. Плохая компания. Плохое влияние. Да еще и с Мальсибер махачи устраивает, дебилка,», - подумал Гидеон, услышав очередное ругательство. – «Вообще, если что есть зелье на самый крайний случай. Мы с отцом его, правда, варили как…» Да, они его варили на черный день, если на них нападут или если магглы не смогут договориться между собой и у них наступит очередная мировая война, и это затронет даже волшебников. Варили зелье долго и упорно, бессонными ночами, до последней единицы доводя все расчеты. По замыслу отца это должно было быть зелье, которое будет иметь минимум побочных эффектов, и при этом отлично подходить самым катастрофичным аллергикам, беременным, ослабленным разными болезнями. Он даже предусматривал, что человек может находиться под смертельным темным заклятием. Все эти комбинации кроме расчетов, бесконечных расчетов, и кропотливой работы требовали и другие жертвы. Время.  Зелье должно было настояться, а на настояться потребовалось около четырех недель. Полный лунный цикл, плюс сложности в поиске ингредиентов. В общем, надо было сто раз подумать прежде взять зелье. Не потому что он плохо относился к Айле, а потому что такие ранения не требуют таких жертв. Сейчас парочку капель…
Бёрк обессилено пробулькала что-то про «бер…на» и рухнула. Гидеон, уже приманивший нужное зелье, благо на простые зелья не было наложена никакая защита от элементарных манящих чар, преодолел расстояние до нее буквально в два прыжка.
- БЕРЕМЕННА?! – практически проорал он. Какого… Мерлин…  - О чем ты, дура, вообще думала?!  И вообще, нельзя было с этого начать?! Дебила кусок тут не я! – вспомнив одно из «смачных» выражений Айлы, продолжал кричать Гидеон. – Пол! –  тихо, уже сорвавшимся голосом, произнес Гидеон. Он знал, что домовик услышит его без всякого крика. Доораться, докричаться и желательно потом снести крышу надо будет не до него и не ему, а этой безмозглой женщине. Да хотя, что там поможет, даже если ты будешь прислонившись к ее уху орать, что она больше никогда в жизни не должна совершать таких глупых и неосознанных поступков, достойных только «мистера Пи» или какой-нибудь дурёхи, которая окончила первый курс Гриффиндора, но которая на Гриффиндор попала только потому, что она какую-то горсточку магии унаследовала в десятом колене,  она не поймет. И сделает все по-собственному. - тащи зелье номер пять из секретных запасов и прихвати смягчающий антидот из сейфа, - «А с отцом мы сварим еще. Хотя смягчающий антидот – это вообще тончайшее искусство. Но ничего, отец любит корпеть над котлами и добиваться самых изысканейших комбинаций, покорпит еще.»
В голове одна мысль перебивала другая. Он совершенно не замечал, что происходит обратно, и наверное, даже если бы ему сейчас топор снес голову, он мог бы не заметить, а продолжить делать и думать.  Где-то проснулся миротворец и благодетель, который просто готов был сейчас же пойти и убить Мальсибер, потому что какого она вообще начала сражаться с беременной женщиной. Ему было безумно жалко Ская, который в случае чего лишится не только Айлы, но и неродившегося ребенка. Парень этого не заслуживал. Гидеону было жалко Айлу, потому что эти куриные мозги и вечная жажда куда-то влипнуть вообще должны были учиться на Гриффиндоре и ничего не знать о темной магии и о том, как ей можно пользоваться. Возможно, на Гриффиндоре ее бы научили не ввязываться в такие безумные и совершенно невыгодные драки, как сегодняшняя. Хотя если посмотреть на историю всех гриффиндорцев, то наверное, учись Айла на Гриффиндоре, она бы до такого почтенного возраста как их просто не дожила бы. Ну естественный отбор, сами понимаете.
Но сейчас было не время рассуждать. И он это отлично понимал. Потому что можно ругать сколько угодно Айлу и все, на чем свет только стоит, а сейчас в его руках жизнь уже не только этой дурочки. И не только в руках, но и еще на его уже порядком запятнанной совести. Надо срочно брать зелье и прибавлять к нему еще и пару смягчающих капель антидота, который должен будет максимально увеличить заживительный эффект, а к тому же, не навредить малышу. Ему и так уже порядком навредили.
Пол абсолютно беззвучно, как будто бы предвещая что-то очень плохое или как если бы над Гидеоном нависла туча похуже всех тех, что нависали за последние полгода, протянул мастеру указанные бутылочки. А тот, опустившись на пол рядом с на время замолчавшим телом, с помощью специального заклинания начал добавлять в зелье антидот. Еще придется извратиться, чтобы его влить в нее.

Отредактировано Gideon Yaxley (2017-08-13 21:35:30)