”The voices in my head keep telling me I’m right”
“Nothing left, now I’m feeling numb”
Представьте себе небольшое помещение, в котором есть только несколько предметов мебели. Вы привыкли к постоянному движению, но оно теперь ограниченно донельзя, вы находитесь в какой-то непонятной клетушке с каменными необтесанными стенами, с трудом умещаетесь на этой, с вашего позволения сказать, кровати. И при этом в вас практически два метра роста. А мозгов гораздо больше, чем в среднем в популяции всей магической Британии. Возможно, вас ничего не смущает, потому что вы привыкли быть узником всего и играть по чужим правилам (но тогда вернемся к первичному заявлению, что мозгов все-таки больше, чем в среднем, и крепко задумаемся, насколько вы правильно это поняли). И на самом деле это описание вызывает у вас ничего более, чем ощущение: так это всегда ведь так, чего нового. Тесное помещение, негде развернуться, а думать вроде бы как-то и не предполагается, потому что никогда не приветствовалось.

Но теперь представьте, что вы к этому не привыкли. Вы не знаете, что делать в этих четырёх стенах, почему нет постоянного доступа к книгам, вдохновляющим местам, почему вы не можете, махнув на все, просто пойти гулять по валлийской пустоши, и все, с кем вы можете поговорить, это какое-то эхо в этих стенах. Ведь неизвестно, он тут в этой темнице сырой один, или все-таки авроры кого-то еще взяли в компанию. Редкие попытки перестукивания ни к чему не приводят, максимум появится разъярённый стражник, чью обиду на жизнь в целом можно понять и принять: никто никого и никогда не готовил к тому, чтобы быть заменой дементорам, которых нынешние «герои» сочли превышением служебных полномочий, нарушением общественных и личных прав, и вообще фу-фу-фу.

Гидеон не знал, насколько дементоры стопроцентно были «фу-фу-фу», потому что он никогда с ними не встречался ни в один из своих бесконечных визитов этого потрясающего курорта посреди Северного моря. Будь он немножко в рамках других идей и жизненных идеалов, где пишут о самых дух захватывающих местах на планете, рассказывают про гавиалов и том, что можно и нельзя делать в Австралии, когда встретишь большую змею (и по воле случая она не окажется Нагини, ведь Нагини лишилась центра координации движения еще в 98-ом), Яксли мог бы написать серию лучших обзоров на этот курорт. Хотя надо признать, он не поставил бы этому месту и половину звезды. Кормили из рук вон плохо (а говорили - all-inclusive), прогулки по территории вместе с потрясающим Джоном - одним из стражников этого местечка - надо было еще заслужить, а вести себя хорошо Гидеон в принципе не умел и не знал, как это делают, и главное зачем, а потенциал новых навыков адски мал. Вообще вовсю сквозила недоделанность пенитенциарной системы Магической Британии: в маггловской она была нацелена на том, чтобы исправлять индивидуумов, сбившихся с пути истинного, учить их обратно жить в обществе и делать пушистыми, белыми ангелочками с картин Рафаэля (ладно, не в такой степени, настолько много налогов магглы не платили, чтобы хотя бы один из заключённых оказался в итоге размеров этих вышеупомянутых ангелочков). В магической все было в разы проще и примитивнее, как первое каменное орудие: посреди моря стоит сарай, сарай из камня. И разве что нет аналогии с маггловским анекдотом, в котором на третий день узники выясняют неожиданно, что одной из стен сарая не хватает. Раньше сарай охранялся опасными магическими существами, которые высасывали эмоции и последние крохи жизни из заключённых, сводя их в конечном счёте с ума. Теперь это оказалось за пределами риторики аж 21-го века на магических календарях, и этих страшных и опасных заменили самыми обыкновенными людьми, которые были пусть и волшебниками, но не самыми выдающимися. Сарай остался сараем, сырость и холод и самое ужасное наказание для человека - запрет делать что-либо - остались, то ли как дань традиции, то ли как дань лени магических чиновников. И вряд ли он отсюда когда-либо выберется, чтобы снова испытать на своей коже что-то кроме сырости, липкой грязи, постоянного холода, к которому было буквально невозможно привыкнуть вообще. Но если бы ему по чьей-то недоглядке или хорошо спланированному перевороту или пересмотру дела грозило бы выбраться, он занялся бы правами и другими важными делами, связанными с этим местом. Потому что кто-то должен был это сделать для этой Мерлином забытой дыры. (Хотя кого ты пытаешься обмануть, Гидеон, ты бы мгновенно принялся за старое).
Поскольку Гидеон даже близко и не понимал, что он сделал не так, как бывает с людьми, глубоко уверенными в правде и в своих действиях, где-то в глубине души, примерно за тоской о том, что волшебство теперь могло только сниться или наблюдаться у людей извне и что комфорт можно было забыть на долгие годы, пока какой-нибудь министр не решит, что он своё отсидел и единственного узника Азкабана пора бы отпустить, он верил, что кто-нибудь да поймёт, что с ним поступили неправильно.

Он никогда не слышал, чтобы в этом месте для кого-нибудь полагался адвокат. И это казалось большим, огромным упущением. Возможно, магический мир вообще в принципе не считал, что адвокаты кому-то нужны. А возможно, они не полагались просто для него. Потому что быть обвинённым во всех смертных грехах, которые они только подумали на него повесить, и претендовать на защиту для этих скотин в министерстве магии казалось немыслимым. В конце концов это же уже традиция с 2014 года: если кто-то что-то сотворил, то непременно это окажется Гидеон Яксли. У него имя такое, аура нарушенная, вид слишком революционно провоцирующий. То ли дело Терренс Яксли. Вот нет бы с него брал пример. Но умудрился же обзавестись своими собственными неповторимыми мозгами.

Этот день не отличался ничем от других таких же серых и ничем не примечательных дней. Он повздорил с охранником, в очередной раз вытребовал себе хотя бы немного чтения, услышал, что этот старик, которого ему нравилось считать сквиббом (и которым тот явно не являлся: за отсутствием дементоров оставить Азкабан охраняться сквиббами было бы максимальным верхом тупости, например достойным самого Гэмпа. Хотя постойте. Может, старик и вправду был сквиббом), вновь порекомендовал почитать маггловскую библию, и добился того, чтобы ему принесли немного газет и пару детских книжек. Кто бы ни занимался его экстрадицией в Азкабан, по-любому знал, что главное - не давать ему читать ничего серьёзного. На события извне Яксли влиять не мог, а порадоваться ему было нечему - ведь в этих газетах все пестрело ровно тем тоном информации, что магический английский мир просто разве что не вывел единорогов, которые прыгают, скачут и приносят радость и радугу. Причём понятно откуда радугу.
Он сидел на полу своей клетушки и в десятый раз перечитывал одну и ту же статью в «Пророке», надеясь почерпнуть хотя бы что-то из этих глухих строк. Единственный вывод, который он раз за разом делал: в Лондоне не происходит ровным счетом ни-че-го. Он смял газету и швырнул ее в угол своего жилища. Чертов Шлиман. Чертовы авроры. Чертово все.
Гидеон обхватил лицо ладонями и почувствовал, как внутри поднимается волна негодования. В висках застучала кровь. Внутри закипала ярость. Ему очень хотелось сейчас что-то сломать. Вот эта стена, например, давно требовала ремонта. Стоит. Ничего не делает. И яростно мозолит глаза. Он вскочил на ноги, моментально пересек комнату. И врезал кулаком в стену. Легче не стало. Волна ярости улеглась. На Мерлинову секунду. Не отходя далеко, представив себе судью, оглашавшего его приговор, он врезал в стену от души другой рукой. Камень начал крошиться. И Гидеон невольно понял, что не может не ухмыляться. Костяшки пальцев саднило, но ему было даже приятно.
В этот момент в его двери заелозили ключом.  Проклятый Джон. Что ему нужно, он что как таракан наоборот? Бежит на звук.
Пойдем, Шварцнеггер, - сказал тот, открыв дверь. - Хватит стены крушить, нам все равно субсидию на ремонт не выдадут. К тебе там адвоката прислали. Надо же, даже таким ублюдкам как ты, оказывается, причитается.
Адвокат? - переспросил Яксли и на секунду даже почувствовал, что он тупой. И снова в нем начала закипать ярость. Где, сука, этот адвокат был, когда Шлиман, наслаждаясь процессом, закатывал его в Азкабан? Когда с его дебильного немецкого шепотка судья оглашал, что Яксли приговаривается к пожизненному сроку в сарае посреди моря?! Где, блядь, были примерно все, когда на него навешивали еще и за самое красивое и недоказуемое, что он когда-либо делал? Нет, если бы его спросили, какая самая красивая одиночная акция была, он, конечно бы, сбился и подумал, с трудом выбирая между двумя завершающими. Но красивее, чем он нагадил этому немецкому херу Шлиману и его шлюхе Уизли, ничего не было. И никто никогда не достигнет таких высот.
- Ты оглох что ли в этой сырости? - по лицу старика проскользнула легкая тень тревоги. Мерлин, ты еще отцовский инстинкт тут включи, а я стокгольмский синдром, будем самой dream team на планете, - подумал Гидеон.
- Нет, просто меня никто не предупреждал о том, что оказывается ко мне может прийти адвокат. Знаешь ли, - он повременил, чтобы точно подобрать слова. К тому же мысли начали складываться в единую картинку. Нет ни единого шанса, что к нему пришел настоящий адвокат. Старик либо под конфундусом, либо не узнал эту рожу с кривым носом со всех газет и путает слова «прокурор» и «адвокат», либо Берк прорвалась с последних страниц «Пророка» в Азкабан и ей что-то нужно. - Кто там?
Он скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на своего единственного посетителя обычно.
- Какая-то девушка. Бригитт кто-то там. Ты идешь, или еще и от адвоката откажешься?
Гидеон ухмыльнулся. Он не знал ни одной Бригитт, но он уже понимал, с какого моря подул ветер. Ну пойдем, посмотрим на эту Бригитт.

Он впервые попал в комнату для встреч, которая была чуть менее сырой и промозглой, чем его камера. Видимо, в ней была своя версия кондиционера, а он, ребенок аристократов, не понимал всей прелести его комфортабельного размещения.Джон любезно закрыл дверь и пошел читать что-то. Наверняка, отгадывать новые сканворды в дементорове чулочке, или что там этот извращенец читал.
Конечно, в этой фигурке сквозило что-то с той самой статьи из «Пророка», но отрицать чего-либо было рано. Это мог бы быть и Шлиман под обороткой: эдакий привет из прошлого, когда Гидеон имперсонализировал его самого. Ну тогда тебе не отделаться от шуточек по поводу того, как твоим ногам идет такая юбка.
На стол легла пачка сигарет и зажигалка. Гидеон невольно изогнул бровь. Ставки между тем, Айла это или Шлиман начали смещаться. Но смотря как она тянется за сигаретой и как-то не особенно пытается затянуться, все мысли встали в порядок.
— Переквалификации? Что, в Визжащую хижину сошлете, а, мисс Берк? Или уже миссис Эйвери? Или миссис Лестрейндж? - он ухмыльнулся. Когда дело доходило до слов «у нас есть план» и там не было ни единого слова из серии «мы тебя вытащим», терять ему было нечего: за этим скрывалось что-то, в чем была только одна сторона выгоды. И не его. Он снова вернется в Азкабан, а Джон даже не поделится дошираком, потому что будет считать, что весь маггловский доширак теперь его. - Что это вдруг? Что вы там замыслили, что вам неожиданно понадобился старый добрый Гидеон?
Он закурил сигарету и затянулся. Очень медленно выдохнул. Может, этот разговор продлится очень коротко. Может, это никуда не приведет. Но черт подери, как же прекрасно покурить.