- Забини, мать твою! - Перед Селвином, уткнувшимся в учебник, с громким треском лопнул стакан и превратился в стеклянную пыль, которая мгновенно осела ровно на страницы открытого учебника. - Тебя что, гиппогриф в жопу укусил?
В кресле напротив молодой человек только закатил глаза. Прошло уже семь лет, а ему так и не надоело бесить Селвина, который взрывался как девчонка - до сих пор. Казалось бы, пора уже стать умнее и серьезнее, ведь вот-вот им обоим придется шагнуть во взрослую жизнь, но дверь пока еще не открылась, никто не зовет и не выталкивает туда. Еще есть возможность насладиться последними самыми сладкими мгновениями пребывания по эту сторону. Как Эллиот мог такое упустить?
"Тергео," - мысленно произнес Забини, и пыль исчезла.
- Надо все заклинания повторить, - невозмутимо сказал он уже вслух и небрежно вычеркнул из списка "Редукто". Финальный экзамен по Чарам должен был состояться уже завтра, но сил хватало лишь на то, чтобы изредка пускать заклинания в какой-то предмет, случайно попавшийся на глаза.
- Иди повторяй их где-нибудь ещё, - буркнул Селвин, всё ещё недовольный произошедшим. Он сдувал и стряхивал со страниц уже невидимую пыль, будто не веря, что она вся исчезла.
Эллиот хотел было проигнорировать его выпад и продолжить гнуть свою линию и уже даже стал было выбирать заклинание из оставшихся, но понял, что буквы начинают расплываться. Он просидел в гостиной всё утро, плохо спал и в общем-то уже был готов послать эти оставшиеся чары в далёкий полёт. Даже ценой того, что ему придется согласиться с Селвином.
- А может, и пойду. Кисни здесь дальше, а я гулять.
- Но ведь завтра последний экзамен…
- Похер, - бросил Эллиот и скрылся за портретом.
Он даже не стал брать с собой ничего, кроме палочки, - вдруг захотелось ощутить хотя бы намек на ту лёгкость, которая должна будет его приподнять, как только эти экзамены, наконец, закончатся.
Только будет ли она, эта лёгкость?
Кто-то парился по поводу выпускных экзаменов, как будто это самое важное, что когда-либо произойдет в их жизни, а дальше не будет либо ничего, либо будет всё так хорошо и просто. Тот же Селвин не вылезал из учебников, превращая гостиную в филиал библиотеки, а кто-то и вовсе загремел в больничное крыло с нервным срывом. Но Забини не видел в этом смысла. Да, нужно было получить хорошие оценки, но кто будет смотреть в количество твоих ЖАБА, если у тебя фамилия Забини или Малфой или Селвин?
Если ты, конечно, готов подметать полы в министерстве или подтирать за пациентами в Мунго, то с достойным количеством сданных экзаменов на "П" и "В" тебя были бы готовы взять на работу. Или на стажировку.
Но Эллиоту от этого было просто смешно.
Он нащупал в кармане письмо - последнее, пришедшее от матери накануне. В очередной раз она донимала его вопросами о будущем, вероятно, беспокоясь, что сын не сможет найти работу и попадет в нехорошую среду. Как будто туда так легко попасть. И в очередной раз предлагала попросить помощи у отца, но это было примерно так же смешно, как представить себя в министерстве. Ругаться по этому поводу снова не хотелось, поэтому письмо отправилось обратно в карман мантии, без желания на него отвечать.
Он мог бы рассказать, что у него вообще-то уже есть план, но пока он не получит официальную бумажку о том, что он принят хотя бы на стажировку как журналист, он не будет этим с ними делиться. Это горело в нем с того момента, как Томас передал ему согласие от отца на собеседование, этим хотелось поделиться, потому что это шаг, его самостоятельный шаг. Но если что-то пойдет не так, он хотя бы не опозорится перед отцом. А пойти не так всё могло в любой момент, и эта неопределенность порой сковывала всё его сознание.
Нет, только не думать об этом сейчас.
Он осмотрелся в поисках знакомых лиц, и его взгляд зацепился за силуэт на берегу.
- Хэй, - коротко поприветствовал Эллиот сестру, как ему показалось, бодрым голосом, и присел рядом с ней. - Если ты вернешься домой с таким же бледным цветом лица, как сейчас, боюсь, родители превратят меня в какое-нибудь домашнее животное. Потому что я это допустил, - улыбнулся он. - Впрочем, звучит не так уж и плохо, - добавил он чуть тише, будто в продолжение своих недавних мыслей. - Как ты?

Рейв кладет голову ему на плечо - и в этом есть что-то теплое. Несмотря - а может и благодаря ее ехидному ответу, который заставляет что-то внутри Забини тихо замурчать. Внезапно. Видимо, в последнее время он был настолько погружен в собственные переживания по поводу вот этого всего «по ту сторону», что уже даже простой человеческий контакт с сестрой начинает ему казаться островком спокойствия. Дожили. 
- Спасибо, всегда знал, что окажусь в надежных руках, - все еще улыбаясь. Быстрым жестом он проводит по ее голове, будто легонько чешет кошку, а затем снова убирает руку, продолжая смотреть на сестру. Усталость от бесконечных экзаменов быстро сменяется в ней возмущением, заставляющим ее принять серьезное ровное положение. Мерлин, это так забавно. И это возмущение так искренне выглядит на ее естественно-высокомерном лице, что невозможно сдержаться, и Эллиот выдает громкий короткий смешок, который раздается вдоль рябой поверхности озера. Куда-то вдаль. 
- История магии - вообще херня, - тоном «я тут дофига эксперт и знаю это». - Добрую половину можно выдумать, вспоминая все бабкины сказочки, которых мы в детстве наслушались. Правда, придется исключить все пикантные подробности, которыми она все эффектно приправляла, и тогда потеряется весь шарм, но как будто хоть кто-то из комиссии мог бы это оценить - ты же видела, что из них разве что песок не сыпется?
Он даже не знает, какая доля того, что он писал на экзаменах по Истории магии, была правдой, а какая - плодом фантазии его и бабки. Оно всегда так складно звучало вместе, что он чувствовал себя практически писателем-историком - ну разве не так они делают? И ведь прокатывало. Такой писательский талант не может пропадать в каких-то сухих бумажках для таких же песочных человечков в министерстве или еще где, которые в жизни его не оценят. Слышали? Не может.
- Во всем главное - уверенность, а тебе ее не занимать, ты же Забини, - многозначительно понижает голос на последних словах, мол - ну вы понимаете. В его каждом жесте эта уверенность тоже буквально гремит и сверкает, как доспехи рыцарей с многочисленных хогвартских картин. Чтобы ни у кого не было шанса даже начать сомневаться. И чем дольше сам слушаешь эти нисколько не мелодичные звуки, тем больше к ним привыкаешь и начинаешь считать это музыкой, столь естественной, что не может не быть правдой. И тем страшнее становится оказываться в тишине, где ничто не гремит, а только твой внутренний голос пытается тебе что-то другое напеть, а ты затыкаешь его, предпринимая снова какую-то херню - лишь бы громко.
Он поджимает губы и вскидывает голову на словах про последний рывок - нервная реакция больше на собственные ожидания и опасения, которые сестра заставляет забурлить снова. Хочет ли он говорить с ней об этом? Нет и еще раз нет, ведь он решил, что никто не должен знать, пока…
- «Патронус», - выдает он, прежде чем успевает остановить себя. - По крайней мере, я попробую, а там посмотрим. У меня есть приглашение на собеседование, это пока всего лишь стажировка, но даже на нее меня должны принять. Ну или не принять, но это, конечно, будет большая потеря для их издания.
Бряц-бряц - и доспехи снова сверкают на солнце, а Эллиот вытаскивает из внутреннего кармана мантии пачку сигарет и уже профессиональным движением зажигает ее палочкой. Он даже не думает о том, что, возможно, Рейв даже ни разу не видела его, настолько откровенно курящим на территории школы. Но когда, если не сейчас, в конце-то концов?